Почему дипломата Чиуне Семпо Сугихаре называют японским Шиндлером рассказывает газета «Ди Вох».
БИРОБИДЖАН, 9 сентября, «Город на Бире» – О том, что имя японского Праведника народов мира тесно связано с историей нашей области, биробиджанцы впервые узнали в октябре 2015 года на научно-практической конференции, которую проводил сопредседатель Центра «Холокост» (Москва), профессор РГГУ Илья АЛЬТМАН. Согласно его исследованию, беженцы, следовавшие из Москвы во Владивосток, делали остановку в Биробиджане, выходили на перрон, видели вокзал, вывеску на идише. Илья Альтман предложил местным педагогам и историкам рассмотреть возможность установить в областном центре мемориальную доску Сугихаре.
Спустя два года разрешение биробиджанских властей было получено. Планируется, что на открытие памятного знака Илья Александрович приедет в ЕАО лично. А в преддверии своего визита, он поделился с «Ди Вох» подробностями и документальными свидетельствами о том, как Биробиджан стал частью истории спасенных Сугихарой беженцев. В списке доказательств – свидетельства очевидцев, в том числе видеоинтервью, записанные фондом Спилберга в 1996-97 годах.
Илья Альтман в Японии, на месте, где была пристань, на которую выходили беженцы. В знак поддержки местные жители раздавали прибывшим яблоки.
НАИБОЛЕЕ ПОЛНЫЕ описания содержит книга Ехезкеля ЛЯЙТНЕРА «Спасение Торы из огня Катастрофы», она издана в Иерусалиме в 1993 году.
«Голод, с которым столкнулись путешественники в Биробиджане, отличался от голода, царившего в других сибирских городах. Там одетые в лохмотья, истощённые дети, взрослые просили у туристов еду и одежду, пока их не разгоняла милиция. Но здесь, в Биробиджане, путешественники столкнулись с иной нищетой – не физическими, а духовными страданиями. Едва биробиджанские евреи узнавали в пассажирах своих, как тут же осаждали их просьбами о «жизненно необходимых товарах»: талитах, молитвенниках, еврейских календарях и Пятикнижии. Местные евреи даже не просили, а настойчиво требовали своего. Они доказывали беженцам, что те смогут всё это купить, когда вы-едут из Союза, тогда как у них тут, «дома», нет и никогда не будет никакой возможности достать книги, так необходимые еврею. И отказать в этих мольбах, исходящих из самого сердца, было невозможно».
Евреи в очереди за визами перед японским консульством в Каунасе.
В пути группы беженцев сопровождали гиды «Интуриста» и агенты НКВД, которые немедленно задерживали смельчаков, пытавшихся выбраться в город без присмотра. Тем, о ком вспоминает в своей книге Ляйтнер, повезло: их не посадили в тюрьму, а всего лишь поместили под домашний арест в гостинице.
«В первую минуту, оглядев кривые деревянные стены, кое-где покрытые рваными выцветшими обоями, беженцы решили, что они всё-таки в тюрьме. Лишь поздней они убедились, что их камера на самом деле не что иное, как гостиничный номер в единственном на весь город отеле».
– Воспоминания беженцев об этом событии стали появляться лишь в конце двадцатого века. Это обусловлено тем, что при отъезде из СССР их пытались завербовать сотрудники НКВД, – считает Илья Альтман. – Массовую вербовку упоминает в своих мемуарах один из руководителей внешней разведки НКВД Павел Судоплатов. Понятно, что беженцы были готовы подписать любые документы, лишь бы выехать из Союза. Поэтому они предпочитали о многих моментах молчать, разговорились только спустя десятилетия, когда эти воспоминания перестали быть столь опасны.
Дипломат Чиуне Семпо Сугихара (на фотографии литовской марки) был назначен на должность консула Японии в Каунасе, столице Литвы, осенью 1939 года. Он сумел помочь тысячам еврейских беженцев, которые пытались покинуть захваченную нацистами Европу. Делегация обратилась к японскому консулу с просьбой выдать им транзитные визы, с которыми можно было получить разрешение пересечь СССР. Беженцы надеялись, что смогут выехать в голландскую колонию Курасао через территорию Японии. МИД Японии не одобрило действия Сугихары, но он продолжил выдавать транзитные визы. Благодаря им избежать уничтожения в числе прочих удалось и многим раввинам и студентам талмудических школ. В 1984 году мемориальный музей истории Холокоста «Яд Вашем» в Израиле удостоил Чиуне Семпо Сугихару званием Праведника народов мира. Не исключено, что ЮНЕСКО признает список «его» беженцев частью мирового культурного наследия – наравне со списком Шиндлера.
ЕЩЁ ОДИН беженец – Самуэль ИВРИ. Будущий профессор, знаменитый исследователь свитков Мёртвого моря выезжал из Москвы в конце марта 1941 года. В начале апреля он прибыл в Биробиджан. Как рассказывает Илья Альтман, в этот период времени уже начались контакты беженцев с представителями администрации города. Узнав о том, что Самуэль Иври бывший учитель, ему поступило предложение прочесть лекции в институте повышения квалификации педагогов. Иври это предложение отклонил. Он панически боялся агентов НКВД и в любых предложениях видел провокацию. Боялся, что его обвинят в сионистской пропаганде и он навсегда останется в Сибири.
– В Биробиджане власти были лояльны, беженцам позволяли общаться с местными. Одна женщина просила какую-то одежду для своего сына. Был уже приготовлен пакет, но тут она увидела, что из-за угла смотрят люди в форме, и пакет этот брать не стала, – рассказывает Илья Александрович. – Чисто теоретически было бы очень интересно опросить ветеранов города о событиях, которые происходили в сороковом году. Человек, которому сегодня 90 лет, может что-то помнить. Я предлагал местным студентам поработать в государственных архивах по этой теме. Может быть, в архивах управления образования ЕАО где-то лежит переписка о возможности использования еврейских беженцев в качестве учителей? Поиск должен быть продолжен. Его могут вести те, кто интересуется историей вашей области, историей Холокоста. Мы всегда готовы помочь.
Чиуне Семпо Сугихара объясняет свои действия (цитату приводит музей «Яд Вашем»): «Вы хотите знать, каковы были мои мотивы, не правда ли? Ну, эти чувства пробудились бы у каждого, столкнись он лицом к лицу с мольбами плачущих эмигрантов. Невозможно было не сочувствовать им. Среди эмигрантов были старики и женщины. Они находились в таком отчаянии, что готовы были целовать мои ботинки. Да, я на самом деле был свидетелем таких сцен... В Токио не имели единого мнения [о политике по отношению к эмигрантам]. Я чувствовал, что будет глупо выжидать. И решил не ждать ответа. Я знал, что впоследствии кто-нибудь обязательно пожалуется, но всё равно подумал, что это будет правильный поступок. Нет ничего плохого в том, чтобы спасти жизни многих людей».
ПРИ СОДЕЙСТВИИ властей наши историки и краеведы смогли договориться с РЖД, чтобы табличка была установлена именно на железнодорожном вокзале.
– Вокзалы – места очень символические. На этой мемориальной доске впервые будет указан весь маршрут путешествия беженцев от Каунаса до Владивостока, и дальше до японских городов Царуго и Кобе. Она устанавливается в рамках проекта «Вернуть достоинство» Российского еврейского конгресса и центра «Холокост», – отметил Илья Альтман.
Ученый называет размещение памятного знака непосредственно на здании вокзала прецедентом и намерен продолжить начатое. В целом ряде городов России, говорит Альтман, вокзалы – это места депортации евреев перед уничтожением.
Вера КРАВЕЦ