Фото: 79.мвд.рф
БИРОБИДЖАН, 7 мая, «Город на Бире» — В канун Дня Победы ветеран органов внутренних дел, труженица тыла Анна Иосифовна Цымбал побывала в детском доме города Биробиджана
В гости к мальчишкам и девчонкам Анна Иосифовна пришла, чтобы поделиться воспоминаниями о годах военного лихолетья, когда она была чуть старше, чем ребята сейчас. Об этом сообщают в пресс-службе УМВД России по ЕАО.
Дети с интересом слушали рассказ ветерана о войне, о том, как тяжело приходилось детям в военные годы.
- В городок Карловка Полтавской области, где жила моя семья, в 1941 году вошли немецкие войска, - рассказала Анна Цымбал. - Отступавшие красноармейцы оказывали яростное сопротивление: один из боев разгорелся прямо во дворе Аниного дома. Семья пережидала стрельбу в глубоком погребе, а когда все затихло и люди выбрались наверх, во дворе нашли тела шестерых наших солдат. Когда стемнело, перенесли их в конец огорода, где и похоронили. Документы, обнаруженные в гимнастерках, отец-инвалид спрятал в соседнем лесочке – в ноябре 43-го он отдал их командиру нашей части, выбившей немцев из Карловки. В том бою нескольких бойцов немцы взяли в плен, а один молоденький солдатик сумел спрятаться на чердаке сарая, где Кулики держали скотину. Там он пересидел несколько дней, потом отец подобрал для него гражданскую одежду. Спрятав в сарае документы, паренек ушел, пообещав вернуться. Но не вернулся…
Фронт покатился на Восток. В доме Кулик поселился немецкий офицер, а семья из шести человек (родители и четверо детей) ютилась на тесной кухне. Оккупанты вели себя по-хозяйски: грабили дома, убивали птицу и скотину, насиловали девушек. Старшие Анины сестры старались не выходить из дома, чтобы не попасться на глаза немецким солдатам. Но не убереглась старшая сестра Марфуша – девушку угнали в Германию. На ее долю выпало немало несчастий – сначала она работала на немецком военном заводе, потом из-за диверсии всю смену отправили в концлагерь. Во время наступления советских войск в 45-ом лагерное начальство отравило пленников. Выжили немногие, в том числе и Марфа. Домой она вернулась, похожей на тень, но и это было счастьем, большая часть угнанной в Германию молодежи сгинула в чужой земле.
Немало людей казнили оккупанты и в самой Карловке. Предателей среди местных было немало – одни пошли служить в полицию, другие строчили доносы на коммунистов и колхозных активистов. Около сорока доносов написали «доброжелатели» на Аниного отца. Его арестовали. Через несколько дней немцы огласили приговор: казнь через повешенье. Но видно под счастливой звездой родился Иосиф Кулик. Утром в день казни его и еще пятерых активистов из соседнего села вызвал к себе старший офицер. Он внимательно оглядел приговоренных к смерти, потом его взгляд остановился на женщине, она, как знал Иосиф, была до войны председателем соседнего колхоза. На ее плечах лежал огромный красочный платок. Офицер через переводчика попросил женщину дать ему платок. Она подчинилась. Немец с довольным видом стал разглядывать узоры, щупать ткань, а потом вдруг что-то отрывисто сказал по-немецки. Переводчик перевел: «Марш по домам!». Что двигало офицером, арестованные так и не поняли, но мешкать не стали, бросились врассыпную. Отец еще долго потом прятался на чердаке, ожидая нового ареста.
Сама Анна Иосифовна из-за своего неугомонного характера не раз подвергалась опасности. Однажды, еще в начале оккупации, девочка притащила домой целый ворох листовок, разбросанных с советских самолетов с призывом к населению не отчаиваться, верить в победу. Когда немецкий офицер, живший в доме, ушел, Аня с помощью мучного клейстера обклеила все стены в большой комнате этими листовками.
- Уже и не помню, почему пришла мне в голову эта идея, - смеется Анна Иосифовна. – Почему-то не пугали меня возможные последствия, очень уж хотелось насолить немцу, доказать ему, что мы не смирились. Когда постоялец вернулся, он был в ярости, начал срывать мои «обои». Мама, поняв, чем это может закончиться, тут же выпроводила меня к бабушке, которая жила там же, в Карловке. У нее я и отсиделась, пока не остыл гнев немца.
Все взрослое население, молодежь и детей постарше немцы заставляли работать на полях, но Аня принципиально не выполняла распоряжения властей. Работы хватало дома – нужно было нянчиться с маленькой сестрой, кроме того, семья держала огромный огород, за счет которого и жили круглый год. А еще нужно было ухаживать за скотиной. Немцы разрешили жителям держать коров, но забирали часть молока.
Совсем по -другому стали они вести себя осенью 43-го, когда Красная Армия подошла к Харькову. Фашисты уничтожали собранный урожай, жгли зерно, заготовленное сено. Как и два года назад, люди прятали рожь, пшеницу, закапывали в ямы картофель. Когда фронт докатился до Карловки, местные жители вновь попрятались кто куда. Кулики вырыли за огородом глубокий окоп, там и прятались вместе с соседями. И хотя ситуация была похожа с тем, что происходило в городке осенью 41-го, но настроение у людей было иным, полным радостного ожидания.
Ранним утром Аня не выдержала неизвестности, выбралась из ямы, пошла на дорогу. Было очень тихо. И вдруг послышался стук копыт и из-за поворота выехали несколько всадников – наши, с красными звездами на пилотках.
- Я закричала на всю улицу: «Наши!», - вспоминает Анна Иосифовна. – Бегу и кричу. На мой крик стали выходить из укрытий люди. Радости-то сколько было. Городок ожил, зашумел. Мы были так счастливы, что хотелось хоть как-то отблагодарить за это счастье солдат. Стали угощать их тем, что было. Одни яблоки несут, другие – ржаные лепешки. Я совала кувшины с молоком в чьи-то руки и кричала: «Пейте, родненькие!».
После рассказа ветерана дети с интересом разглядывали медали и ордена Анны Иосифовны. Анна Иосифовна Цымбал пришла служить в органы внутренних дел молоденькой девчонкой. С рядовой дослужилась она до звания старшины милиции.
Семнадцать лет прослужила Анна Иосифовна в милиции и в 1985 году ушла на пенсию. Но она продолжает встречаться с молодежью, рассказывать о нелегких годах военного лихолетья, любит и умеет читать стихи, вызывая бурю аплодисментов.