Участники образовательной поездки «Евростарс-2017» – еврейская молодёжь из России и семи стран СНГ – побывали в Барселоне, Сардинии, Ницце, Монако и Милане, а также посетили бывший концентрационный лагерь, а ныне государственный музей Аушвиц-Биркенау и прошли «Маршем жизни» по территории мемориала. Среди них был и журналист «Ди Вох».
БИРОБИДЖАН, 5 июня, «Город на Бире» – В ПРОШЛОМ ГОДУ мы, участники программы «Евростарс», побывали только в концлагере Биркенау: прошли по территории, прочитали молитву у мемориала и сразу уехали в аэропорт. Поездка в Польшу была первой в нашем путешествии. Впереди нас ждали весёлая Испания и загадочный Гибралтар, поэтому все тяжелые мысли и воспоминания быстро сменились позитивными. Но в душе остался небольшой осадок от того, что мы не побывали в самом главном мемориале – музее Аушвиц-Биркенау. Вторую поездку «Евростарс» я ждала так сильно не из-за морского круиза по Европе, хоть он и был хорош, а из-за возможности всё-таки посетить музей.
В этом году организаторы отложили наше посещение Польши напоследок. Вся поездка будто бы готовила к тому, что мы должны увидеть в Аушвице. Если история испанских евреев оборвалась в далёком Средневековье, то их братья из Италии и Франции продолжали жить в этих странах и во время Второй мировой войны. Как и польские или украинские евреи, они тоже подверглись сначала гонениям, унижениям, а потом и «окончательному решению еврейского вопроса» в лагерях уничтожения.
В ПОЛЬШУ мы прилетели ранним утром. Прошли контроль на входе в музей, оставили все большие сумки, получили маленькие приёмники, чтобы слушать гида, и вошли на территорию Аушвица. Сытые, загоревшие под лучами итальянского солнца, в хорошей одежде и крепкой обуви, мы входили в те же ворота, куда силой загоняли наших предков. Наверное, в то время так же светило солнце. Наверное, они видели ту же надпись на воротах про труд, который освобождает. И, может быть, верили в это.
Сначала не было страшно. Да, колючая проволока в три ряда. Но вокруг – асфальтированные дорожки, зелёные деревца и двухэтажные дома из красного кирпича. Евреям, которые приезжали сюда в начале сороковых, тоже не было страшно. Они думали, что их привезли в очередное гетто. Что им дадут здесь работу, кров, а там как-нибудь и война закончится. Гиды рассказывали, что поначалу немцы в Аушвице были весьма услужливы и даже заботливо предлагали оставить личные вещи на временное хранение. Мол, они дождутся хозяина в целости и сохранности, пока тот вместе с детьми и женой «примет душ». Из «душевых» никто не возвращался.
Те, кому повезло остаться жить, в лагере тяжело работали на немцев. Некоторые дома сейчас открыты для посещения. Комнаты, в которых содержали узников, превращены в музей.
Кое-где сохранена одежда заключенных, их кровати, бытовые комнаты. Администрация концлагеря, видимо, очень педантично подходила к вопросу хранения вещей. На стендах в Аушвице можно видеть всевозможную посуду, щётки и расчёски, бритвенные принадлежности и даже талиты – мужские религиозные одеяния, которые используются во время молитвы. Все экспонаты – под стеклом.
Самое страшное впечатление на нас произвели человеческие волосы, которые сохранили немцы. Их там так много!.. Совершенно невозможно представить, со скольких людей они были срезаны! В другом зале под таким же стеклом хранятся ботинки всех размеров и мастей: и совсем простенькие, с оторванной подошвой, и изготовленные на заказ и вручную, и даже детские…...
Зачем немцам это было надо?! Почему же они тогда так же тщательно не сохранили сведения об убитых?! Хотя бы цифры. По официальным данным в этом концентрационном лагере погибло около полутора миллионов человек, по неофициальным – более четырёх миллионов. Документов нет почти ни на кого.
«Душевая», соединённая с крематорием, сохранилась только одна. Остальные давно разрушены, и восстанавливать их никто не будет, чтобы современных евреев нельзя было обвинить в подтасовывании исторических фактов.
Низкий потолок, чёрные, закопчённые стены, пол, засыпанный то ли землей, то ли пеплом, темнота и жуткая, почти звенящая тишина. Очень некомфортно становится ещё в дверях. Дальше только хуже. Кажется, что стены кричат тысячами голосов, кажется, что больше ты не участник какой-то программы, а тот самый еврей из сороковых, в отношении которого все вопросы окончательно решены. Утираю слезы и вижу свет, выхожу на улицу, а там наши ребята, обнявшись, в кругу тихо поют «Ам Исраэль Хай». И то, что они могут это петь вслух без всякой опаски, и то, что я выхожу отсюда на своих двоих – это всё тоже «Жив Израиля народ».
На генеалогическом древе бывшей узницы Аушвица Батшевы Фридман 154 листочка. Это дети, внуки и правнуки, выросшие в настоящем еврейском доме.
БИРКЕНАУ выглядит совсем по-другому: деревянные бараки в ряд, руины крематориев, железная дорога и колючая проволока. Это как бы вторая очередь Освенцима, появившаяся после того, как уничтожение евреев поставили на поток.
Расстояние между лагерями – три километра. Люди в то время должны были преодолевать его пешком в любую погоду. Мы приехали на комфортабельных автобусах. Немного задерживаемся у бараков, проходим к мемориалу памяти. Это красиво называется «Маршем жизни», но мы не маршируем, а плетёмся – всё вокруг действует угнетающе. Не хочется ни воды, ни курить. Хочется выбраться отсюда.
Вместе с нами идёт самая главная гостья – Батшева ФРИДМАН, бывшая узница концлагеря Аушвиц. Под руки её поддерживают два взрослых сына, рядом идут две дочери, внуки, в коляске – маленький правнук. Она не была здесь больше семидесяти лет и вряд ли захотела бы когда-нибудь вернуться по своей воле. Госпожа Фридман согласилась на эту затею только ради тысячи молодых евреев.
– Я сюда прибыла, когда мне было 15 лет. Это было в 1944 году. Мои родители и наши пятеро младших детей погибли в первый же день. В живых остались только я и старшая сестра, которой исполнилось семнадцать. Я была здесь шесть недель, потом меня забрали на работу в Германию. Освободили нас только 7 мая 1945 года, – вспоминает Батшева Фридман. – Слава Б-гу, что я осталась живая. Я построила еврейский дом, у меня два сына, две дочки, 24 внука и больше ста правнуков. Всего 154 потомка. Мы все остались евреями и продолжаем так жить.
Её старший сын – Яков ФРИДМАН, профессор физики и математики Иерусалимского политехнического института «Махон Лев» – рассказал молодежи о том, что самая главная сила для человека – «быть привязанным к своим корням»:
– У вас есть наследие, которое собирали люди больше трёх тысяч лет, они жили этим. Все учёные знают, что вещь или понятие, которые прошли большие испытания временем – истинны. Мы смогли построить новые еврейские семьи. У нас нет ни одного развода, все дети очень удачные, в каждом доме много счастья. Моя мама каждый день поздравляет кого-то из внуков или правнуков с днём рождения. Это счастье, которое у каждого из вас может быть! Вы – осколки больших общин, которые были в России. И если вы приложите усилия, то сможете эти общины вернуть. Мы с мамой верим, что у вас есть эта сила, что вы сможете вернуть еврейство России, которое было почти потеряно за многие годы.
АУШВИЦ – это лучшее место, чтобы принимать на себя какие-то важные еврейские решения. Так сказал главный раввин России Берл ЛАЗАР. В моем случае, думаю, решающую роль сыграло не место, а время. В какой-то момент я просто не смогла больше делать вид, что я и евреи – это отдельные субстанции, которые сходятся лишь раз в неделю на три часа учёбы. С прошлой зимы в моей жизни появился маленький вечерний ритуал – чтение «Шма Исраэль» перед сном. Весной гардероб пополнился юбками, я отрастила волосы. И, знаете, мне со всем этим хорошо….
Вера КРАВЕЦ
Фото: еврейская молодёжная образовательная платформа Yahad.ru.
В следующем номере «Ди Вох» читайте про путешествие тысячи российских евреев на настоящем океанском лайнере, десяти самолетах и двадцати автобусах по Испании, Италии и Франции, а также по княжеству Монако.