БИРОБИДЖАН, 16 февраля, «Город на Бире» — Ильяса Зайнулловича АСФАНДИАРОВА гонят из дома гражданская жена и падчерица, с которыми он прожил больше тридцати лет. На защиту старика встал местный «женсовет» – представительницы регионального отделения Всероссийского женского союза «Надежда России». Вот и в редакцию «Ди Вох» Ильяса Зайнулловича привели они. Привели с совершенно конкретной целью: найти для своего подопечного жильё хотя бы на ближайшие три месяца, пока не потеплеет.
Не зарекайся от тюрьмы и от сумы, предупреждает народная мудрость. А я слушаю своего восьмидесятилетнего посетителя и думаю о том, что нет таких жизненных случаев, от которых можно заречься раз и навсегда. Например, быть уверенным, что дом твой вечен, что семья твоя крепка и надёжна, что жена останется верной, а дети не отвернутся в трудную минуту... Напротив сидят две совершенно чужие старику Ильясу женщины и слушают его, как и я, только уже не первый раз. Смотришь на таких – и хочется жить и верить в добро человеческое. Ну да я отвлёкся...
Родился собеседник мой в селе Нарлай Кедмининского района Узбекистана в феврале 1941 года, то есть перед самой Великой Отечественной.
– С началом войны, – рассказывает Ильяс Зайнуллович, – отец ушёл на фронт и погиб там в 42-м. А мать уехала в Татарстан и жила там до поры до времени одна, потом замуж вышла, тоже за татарина, у которого уже была одна жена, да только очень больная, лежачая. Маму звали Надима, она помогала ухаживать за ней, но отчим этого не ценил и благодарным не был. Рано утром заставлял маму будить меня и кормить при нём. Почему при нём? А чтобы не съел лишнего. Говорил, мол, я выйду из дому, а этот жрать будет много. И на меня показывал. Какое-то время мать терпела, а после уехала в село Крюково, у неё тогда уже младший мой братишка был, рождённый от отчима. Сначала жила у знакомых людей, а после получила полторы тысячи рублей – это за отца – и купила маленький домик, там и стали жить. Мать не хотела, чтобы я учился в школе, не видела в этом смысла. «Зачем тебе учиться? – говорила она. – Вырастешь, будешь работать где-нибудь, где учёба не нужна, вон (называла имя какого-то знакомого) работает и хорошие деньги получает». Однажды местная учительница Александра Ивановна поинтересовалась у неё, почему я не хожу в школу, после убедила мать записать меня в первый класс. Так что вместо семи лет, как это положено, я пошёл школу, когда мне уже было десять. Учился я прекрасно, окончил семь классов, по тем временам это было образование. Когда в армию брали, так даже хотели определить в подводники. Туда я не попал, но попал в авиацию, в Спасск-Дальний, учился там на авиамеханика. Когда служба заканчивалась, приехал к нам вербовщик и давай нахваливать, какая прекрасная жизнь в закрытом городе Красноярск-26...
В том самом закрытом городе Ильяс женился, у него родилась дочь. Только жизнь не сладилась. Об этом разговор отдельный, потому что закрытый город, кроме вербовочных прикрас, имеет свои особенности, о которых в газетах писать не принято. На участке, где он работал, в отдельные места заходить не рекомендовалось, а он заходил, в связи с чем вместе с правительственной наградой – медалью «За трудовую доблесть» – получил заболевание, при котором не только работать, но и жить в Красноярске-26 врачами было не рекомендовано.
В Биробиджан Ильяс приехал в 1977 году, здесь уже жил его брат Исрафиль, который остался в нашем городе после службы в армии. Брат его и познакомил со второй, гражданской женой. У неё был свой дом в районе Заречья и дочь. Жизнь ладилась на протяжении тридцати лет. Он работал в основном в котельных, обслуживал оборудование. Однажды они решили обменять свой дом на квартиру в городе. Обменяли. Стали собственниками. Что не жить, спрашивается?!
Когда дочь супруги, замужняя уже дама, решила переехать в Биробиджан, он был не против. А как возражать, если квартира, в которой он живёт, фактически есть у них только благодаря тому, что был дом у его супруги? Когда ему предложили подарить свою долю падчерице, тоже согласился. Чтобы не платить лишних налогов, сделку оформили договором купли-продажи. Всё как у людей, ему даже триста тысяч рублей отдали за его долю.
– Не нужны мне были их деньги, – с горечью вспоминает Ильяс Зайнуллович. – Пенсия у меня есть, мне её хватает, вот и вернул я эти триста тысяч, хотел, чтобы всё по совести. В конце концов, не мой же был дом, который поменяли на квартиру. Деньги я тут же отдал, когда вышли от нотариуса. Не в деньгах дело, а в том, что, пока был молодой, жене нужен был, а сейчас что ни день – гонит из дому. Я туда прихожу только переночевать, а жить уже негде.
Областной комитет социальной защиты населения на совершенно законных основаниях отказал Асфандиарову в предоставлении жилья в специализированном жилом фонде – на том основании, что заявитель самостоятельно ухудшил свои жилищные условия, продав долю в квартире. И в постановке на учёт ему тоже отказали – и тоже вроде как вполне законно. Только необходимость в крыше над головой у старика как была, так и осталась. И проблема с каждым днём становится острее.
– Хоть в петлю лезь, – горько подытоживает он свой рассказ.
Надежда НЕЗНАМОВА (на фото слева) и Елена ГАВРИЛОВА, представительницы того самого женского движения, о котором я упомянул вначале, прониклись печальной судьбой ветерана труда и пошли по инстанциям вместе со стариком Ильясом.
– Мы очень надеемся, – сказала Надежда Михайловна, – что в российском жилищном законодательстве найдётся вариант, при котором Ильясу Зайнулловичу может быть предоставлено жильё. Нам обещали поддержку в мэрии города Биробиджана, но помочь смогут не ранее чем через три месяца. А пока мы были бы очень благодарны любому человеку или организации, которые смогли бы на это время сдать Ильясу Зайнулловичу хотя бы частично меблированную квартиру по цене, которая посильна для пенсионера.
Александр ДРАБКИН