БИРОБИДЖАН, 4 декабря, «Город на Бире» — Два тома надежд и разочарований. Два тома голосов, прерванных смертными приговорами и прицельными выстрелами, болезнями и просто временем – радостным и горьким, смутным, безжалостным... Книга обладает исключительным свойством: большинство персонажей говорили на ныне забытом идише, сегодня эхо вторит им на русском.
Строительство новой улицы в Биробиджане. Фотограф Я. Смертенко. 1936 г. (из собрания РЭМ).
Люди разных поколений и национальностей – редактор газеты «Биробиджанер штерн» Елена Сарашевская и заведующий лабораторией ИКАРП ДВО РАН Валерий Гуревич – всмотрелись в прошлое, прочли его в старых газетах и книгах, услышали от переводчиков – а потом дали возможность взглянуть на прошлое нам. Они придумали и воплотили в жизнь идею русскоязычного сборника журналистских и литературных работ авторов, писавших на идише о нашей области в тридцатые годы.
Такого поворота авторы очерков и зарисовок предвидеть не могли. Им не хватило времени нарисовать окончательные итоги увиденных событий, судеб героев, смены эпох.
Ни один из переводчиков книги не был рождён евреем, не принимал гиюр и не уверовал в иудаизм.
Валерий ФОМЕНКО служил в милиции, три года преподавал немецкий язык, много работал в журналистике, а под старость лет выучил еврейский алфавит и вдруг понял, что, читая на идише по слогам, хорошо понимает и чувствует этот язык.
– Чем больше я вчитывался в старые тексты, тем интереснее и живей становилось прошлое области, – поделился неожиданной радостью познания Валерий Петрович. – В описаниях дальневосточной природы я увидел картины, знакомые мне из книг Григория Федосеева «Смерть меня подождёт», «Злой дух Ямбуя». Я услышал голоса стариков, которые помню ещё по тому – старому – Биробиджану.
Моше Хащеватский.
Я читаю книгу очерков «Поездка в Биро-биджан» Моше Хащеватского, которую перевёл на русский язык Фоменко, и замечаю, что сам, как во сне, проваливаюсь в прошлое, где вижу знакомые лица, но почему-то не могу вспомнить имён. Моше описывает артель «Пролетарий» в посёлке Биракан. Это та самая артель, где до и во время войны портнихой работала моя бабушка Эсфирь Моисеевна Герштейн. Мне кажется, я сейчас в тексте увижу её фамилию: «Здесь мы познакомились с бойкой и, судя по всему, острой на язык портнихой...» Бабка моя была именно такой. Увы, героиня Хащеватского – бывшая рижанка, а все мои родственники приехали в Биракан из украинского города Конотоп.
Елена Сарашевская выучила идиш в местном педагогическом институте и большую часть жизни защищает и отстаивает этот язык не только на рабочем месте, но и в каждодневной жизни.
Гирш Добин.
Елена Беляева тоже выпускница местного института, она давно выехала за пределы России, но перевод записок Гирша Добина «Воспоминания первых переселенцев», сделанный ею ещё на родине, удачно лёг в новую книгу.
Мы вряд ли узнаем, как сложилась жизнь Римского Аврома Янклса, рассказ которого записан Добиным и переведён Беляевой. Он пережил погромы и голод, приехав в область терпел трудности, которые в наши дни не простили бы ни прокуратура, ни суд – рабочим не платили зарплату по полгода! Живая речь многодетного переселенца, работяги, ищущего счастье в работе и куске хлеба, может заставить плакать и смеяться даже каменных истуканов: «К тому времени у меня, чтоб не сглазить, уже было пять детей, кроме меня и жены, все хорошие едоки». Надо быть железным, чтобы не услышать любви в этих словах. Римский таки находит счастье на этой земле. У него «дворец, а не изба», пять мальчиков и три девочки, все работают, учатся, занимаются в самодеятельности. В гостях у него были даже товарищи Либерберг и Хавкин – председатель облисполкома и секретарь обкома партии.
Шмуэль Гордон.
Пройдёт совсем немного лет, и Либерберга расстреляют. И Хавкин тоже будет репрессирован. Но об этом ещё не знают ни уважаемые гости, ни хозяева. Главное, что в эти дни Авром Янклс живёт счастливо. Значит, счастье возможно на этой земле, если много и хорошо работать.
Сейчас не скажешь, интереснее ли было бы читать эти тексты в оригиналах на идиш. Может, краски и образы были бы ярче, а может, наоборот. Может, это переводчики своим мастерством украсили текст.
Некоторые называют идиш умирающим языком. Совсем недавно, обсуждая в социальных сетях вопрос о том, нужны ли на домах таблички на идише, биробиджанцы писали, что деньги лучше потратить на ремонт моста, а не на таблички, ведь язык всё равно никто не знает. Спору нет. Старики, знавшие идиш, либо уже умерли, либо уехали в дальние страны вслед за детьми и внуками. Обидно. Первые мосты через Биру строились именно теми, кто говорил на мамэ-лошн. Без них не было бы и моста, который сейчас нужно ремонтировать. К слову, мэрия города не потратила на изготовление табличек ни одной копейки. Их сделали на средства предпринимателей различных национальностей.
Леон Тальми.
Язык жив, только, к сожалению, развивается за пределами нашей области. При этом идиш обладает очевидным свойством привлекать к себе внимание неевреев.
Например, в 1948 году в городе Куйбышеве в интеллигентной русской семье родился мальчик Саша. Подростком он увлёкся языком идиш и вырос переводчиком, поэтом и журналистом Александром Белоусовым. Стихи он писал исключительно на идише. А в одной своей статье однажды обмолвился:
«Культура на идиш настолько велика и уникальна, что окончательно погибнуть не может».
В 1991 году Биробиджан посетил известный еврейский прозаик Авром (Авраам) Карпинович. Встречаясь с журналистами, он предложил учредить новый праздник – Симхец идиш (Радость идиша) и праздновать его, как осенью евреи празднуют Радость Торы. Никто не отозвался тогда. Быть может, сейчас, прочитав двухтомник о поколении первостроителей, кто-нибудь вспомнит о предложении писателя. Таки есть о чём подумать.
Александр ДРАБКИН