Миссия быть мамой

Оксана ВИДЯКИНА – мать, жена и просто хороший человек. Но есть у нее и особая миссия – быть «мамой» для детей-сирот. Вот уже 14-й год она работает в биробиджанском детском доме № 2 и говорит, что совсем не жалеет об этом.

– Оксана Яковлевна, как так получилось, что вы связали свою жизнь с детским домом?

– В принципе, я с детства мечтала стать педагогом. Это желание оформилось совершенно самостоятельно, так как родители у меня – рабочих профессий. Однажды я побывала в лагере, где с нами жили и дети-сироты, там у меня и появилась эта мечта. В школе я училась на «4» и «5», но когда пришла пора поступать в институт, побоялась экзаменов и решила поработать в школе села Дубового, где мне дали место старшей вожатой, а затем и классное руководство. В детский дом на работу два раза не принимали, но потом с помощью Валентины Викторовны Ивановой, нынешнего заместителя директора, всё-таки приняли.

По грибы

Думаю, у многих из вас, помимо невероятной истории о размерах пойманной рыбы, существует своя байка о походе за грибами. Мол, по пояс речку перехожу, а там рощица небольшая и грибов белых немерено, причем таких здоровых, что шляпка в ведро не помещается!.. По крайней мере сам я что-то подобное припоминаю. А вот в семье Николая и Ирины Мартыновых поход за грибами до банального прост – собирают они их в подвале собственного дома или в огороде.

Выращиванием вешенок военный пенсионер Николай Мартынов увлекся, можно сказать, случайно.

– Военный товарищ съездил в гости на запад и по возвращении рассказывает: «Представляешь! Там грибы в мешках прямо в подвалах выращивают». Поначалу всё оставалось лишь в планах. Когда же мы приобрели свой дом, решили воплотить их в жизнь. Почерпнули море информации в интернете. Тщательно изучили технологический процесс, нашли мицелии (семена), соевую солому... На всё про всё ушло с полгода. В апреле начали, а в сентябре появились первые грибы. Когда они стали интенсивно расти, мы за месяц умудрились съесть пятьдесят килограммов! Вешенками мы занимаемся уже почти два года.

Дарёной лисе в зубы не смотрят

С самого раннего детства моим любимым залом в нашем краеведческом музее был и остается Зал живой природы. И сейчас, когда мне уже сорок и в музей я захожу исключительно по службе, я хоть на минутку, да загляну в это полутемное и чуть таинственное помещение. Как там Михаил Потапыч? Не закончил ли уплетать свои медовые соты? Не настигла ли, наконец, прыткая рысь свою законную добычу? Ан нет, всё, вроде, по-прежнему. Правда, минувшие годы отнюдь не украсили этих старожилов музея. Чуть выцвела, обветшала шкура. Уже не так грозно выглядят выпущенные когти и оскаленные клыки. Старость – она и для чучел не радость. Но кого из нас раньше спишут в запасники, ещё вопрос.

НОННА КРАХМАЛЁВА работает в музее заведующей сектором учета. Она рассказала, что из чучел самыми старыми считаются лось, кабан (тот, что самый большой), рысь и оба медведя. Эти экспонаты обосновались в музее в 50-х годах. Сработаны они были отличными мастерами ещё по старой технологии, когда шкуру обрабатывали раствором мышьяка и набивали опилками Потом чучельник, или по-научному таксидермист, находил какое-то композиционное решение, чтоб зверь смотрелся динамично, так же, как в естественной среде. И выбранную позу было уже никак не изменить.

– Откуда эти чучела и какова была их цена, я не могу сказать, – призналась Нонна Борисовна. – Но сделаны они, действительно, профессионально, со знанием анатомии и повадок зверей. За минувшие 60 лет им ничего не сделалось, выглядят они по-прежнему впечатляюще. Правда, уже заметно, что шкура самых старых экспонатов стала трескаться, мех выцветает и линяет. Приходится подшивать, подкладывать заплатки, чтоб прорехи не бросались в глаза. По-хорошему, их давно пора бы списать и поставить другие, но такой возможности у музея, к сожалению, пока нет.

Удовольствие это не дешевое. Чучела крупных зверей: медведя, изюбря, лося – стоят порядка 100-130 тысяч рублей. Лисы или рыси – 35-50, что тоже не слабо. Правда, некоторые редкие экспонаты достались музею совершено бесплатно.